"После войны"

В 1945г. Алик (к тому времени окончивший строительный техникум) с тёткой Аней вернулись в Харьков – у Ани перевели туда мужа служить, а Алик поехал поступать в институт. Но, поступил только в 1946г. (если я чего-то не путаю). Мы уехали на год позже, а мамина сестра (Фаина) осталась в Сибири и уже оттуда не уехала. Там она, простая швея, прошла путь до начальника швейного объединения Ново-Сибирского военного округа и работала долго до смерти в 1979г.

Муж Фаины и папин младший брат Абрам на войне случайно нашли друг-друга (они, оказывается, служили в одной дивизии, отступали от Харькова), но долго им вместе быть не пришлось – в мае 1942г. оба погибли под Харьковом и похоронки на них пришли почти одновременно, одна за другой. Второй папин брат – Давид служил до 1944г. Будучи на переформировании в Новосибирске в 1943г. приезжал на один день в Кемерово. Погиб он в 1945г. в районе Будапешта.

Послевоенные, особенно первые, годы было для нас очень тяжёлыми. Во-первых, сказалось напряжение прожитых лет и когда оно, казалось, должно было уменьшиться, наоборот, оно навалилось на нас (и не только) тяжёлыми испытаниями. Вернувшись в Харьков, мы оказались в совершенно безнадёжной ситуации: дом, где мы жили до войны, оказался разрушенным и сожжённым (это Кузнечный переулок 2, рядом с Харьковским мостом по Московскому проспекту). Кстати, всё окружающие дома, были целыми - наше еврейское счастье.  

Немного позже мы нашли наших довоенных соседей (Брысины) – они оставались в городе, заняли пустующую еврейскую квартиру; перевезли туда всю нашу мебель (когда мы с папой были у них я узнал и письменный стол, и кровать, и кресло, и книжные шкафы и пр.). Конечно, мы не могли и не имели права требовать всё это – ведь мы бросили всё при эвакуации. Нужно отдать им должное – они сами предложили вернуть нам пианино. В то время пианино было огромной ценностью, и оно сыграло впоследствии большую роль. Об этом чуть ниже

Восстановиться на работе папа не смог: во-первых, его место занимал его бывший заместитель, который приехал раньше; во-вторых, папа уже по состоянию зрения не мог претендовать на эту работу. К тому времени мама (Роня) заболела – у неё открылась прободная язва желудка и её положили в больницу на длительное лечение. Будучи без работы, папа не мог получать продуктовые карточки, так же как и мама. С продуктами было очень трудно, а то, что удавалось достать шло маме в больницу. Я от голода опух, у меня развился рахит, и меня определили в какой-то пансионат на три месяца – немного откормить. В общем, положение было отчаянное! И вот тут пригодилось пианино. Папа где-то поменял его на бидон подсолнечного масла. Это на какое-то время хоть как-то решило вопрос с едой.

Конечно, самая тяжёлая нагрузка была на папе – учитывая состояние его зрения. Но жить стало легче. К этому времени отменили карточную систему, мы стали держать в хозяйстве кур и поросёнка (это при том, что папа и мама всегда были городскими жителями и никогда до этого ничем подобным не занимались). Давалось это очень большим трудом – ведь нужно было содержать сад, дом, хозяйство, выплачивать ссуду. А в 1950 г. 21 декабря (день смерти дедушки Залмана и день рождения Сталина) папа, вместе со мной попали под машину. Я отделался лёгкими ушибами, а у папы был сложный перелом правой ноги. После продолжительного лечения папа уже не смог вернуться на работу и это тоже сказалось на нашей жизни. Ведь кроме зарплаты (хоть и маленькой) были и другие преимущества – папа мог пользоваться иногда транспортом, выписывать кое-какие материалы, в конце-концов ещё надо было выплачивать ссуду. В общем проблемы, проблемы, проблемы... .

В 1952г. я окончил строительный техникум. Это особь статья, ибо она в корне поменяла мою жизнь и направила её по иному руслу. Я окончил техникум с отличием и по существующему тогда положению имел право поступления в любой вуз без экзаменов и без собеседований (тогда это приравнивалось к золотой медали в школе). Дома на семейном совете я получил добро на учёбу (несмотря на то, что моя помощь семье была просто необходима), но Алик уже окончил институт, стал помогать понемногу и папа просто мечтал, чтобы я учился. Но, не тут-то было! Для тебя дальше уже неизвестного нет, но продолжу рассказ уже о себе, ибо мои внуки этого не знают. Да, думаю, и дети не всё знают.

Времена были жёсткие. Вовсю по стране «гуляла» борьба с «космополитизмом» (* т.е. антисемитизм. прим. В.Н.) и то, что меня «выбросили» за борт с учёбой было лишь рикошет этой «компании». Люди платили за это гораздо больше. Конечно, это был для меня удар. Чтобы как-то подсластить пилюлю, мне предложили распределиться в Москву - в проектную организацию «ГИПРОнефтезавод». Ну что мне было делать? Кто в то время не мечтал попасть в Москву. Окрылённый я уже строил планы дальнейшей учёбы хотя бы и заочно. Стал лихорадочно готовиться к поступлению в ВЗПИ – Всесоюзный Заочный Политехнический Институт. Поехал в Харьков и сдал экзамены. В Москву приехал в сентябре 1952г., но прожил там всего недели три. Меня оформили техником-конструктором, и счастью моему не было предела. Я в Москве, работаю, живу в общежитии, поступил в институт. Но не тут-то было! Меня отправляют в командировку в г. Бугульму (Тат. АССР), а оттуда в село Карабаш на стройку. Сначала на три месяца, потом дважды продлевают командировку, а затем вообще там оставляют. По молодости и глупости я не воспользовался возможностью разорвать с ними отношения и уехать в Запорожье. Надеялся на возвращение в Москву. Учиться там не было никакой возможности – глухое татарское село, 90 км от ближайшего города. Света нет, жил на квартире у хозяйки, которая экономила керосин для лампы, двое маленьких детей в общей комнате. Клопы, грязь и т.п.. Конечно, я завалил первую сессию в институте. И дальнейшие мои попытки занятий не имели успеха. Только через год я получил комнату в финском домике, которые мы строили для нефтяников. В Карабаше я прожил до призыва в армию в октябре 1954г.

Не могу сказать, что жизнь и работа там были потерянным временем. Приехал туда я «тендитным» городским «воробышком», а уезжал уже протёртым в жизненной мясорубке строителем. Пришлось там работать и на морозе, и в грязи, и с заключёнными. Постепенно набирался опыта общения и руководства людьми, многому научился у рабочих – это всё то, что называют жизненным опытом. Правда, тогда я этого не знал.

Постепенно, по мере расширения строительства туда стали приезжать молодые специалисты: Ильмар – инженер из Казани, Серёжа Горшков – техник из Тюмени, Коля и Надя Фатеевы – из Саратова. Отстроились и заселились дома посёлка, появилась столовая, магазин, баня, котельная, клуб. Потом переехало в Карабаш и управление трестом. Стало многолюднее и интересней. С теплотой вспоминаю то трудное и прекрасное своей молодостью время. Круг друзей расширился: Рита, Инна, Володя, Женя – мои новые друзья, которые там работали, жили, отдыхали и оставили о себе долгую и добрую память. Но я среди них был на особом положении (и гордился этим) – я был первым, кто забил первый колышек в этот посёлок.